Сзади раздается скрежет и выбитая дверь ударяется об стену. На меня наваливается отец, он буквально сбивает меня мощным толчком и оттаскивает от полуживого Антона.

— Ник! Мать твою, Ник! Хватит! — отец орет на меня и перехватывает мои выпады, потому что я упорно рвусь назад, чтобы довести дело до конца. — Ты убьешь его!

— Да! Да! Я убью его! Он больше не подойдет к ней! Никогда, блять! Ни к ней, ни к моему сыну! Даже на шаг… Это мой ребенок, я знаю что, он мой! И мне плевать на экспертизы, мне плевать на любые его доказательства, я не позволю ему забрать ее. И если его надо убить для этого, я убью!

Я снова рвусь, но отец останавливает меня самым действенным способом. Он ударяет меня под дых, и я оседаю вниз, проигрывая тупой боли. Отец поддерживает меня и смотрит странным взглядом, он хочет что-то сказать, но не находит слов и только вглядывается в мое лицо. Он словно не узнает меня… не признает собственного сына.

А я загнался, с трудом дышу и мокрый от испарины. На меня наваливается железобетонная усталость и я поднимаю ладони, чтобы обтереть выступивший пот с лица, но руки в крови.

Я матерюсь и зло сплевываю на пол. Отец приказывает вызвать врача для урода и подталкивает меня к стулу, чтобы я не упал. Он достает телефон и вызывает охрану.

— Блять, он дышит, — я смотрю под ноги и вижу, как Антон встряхивает головой, приходя в себя. — Он…

— Забудь, — приказывает отец. — Забудь!

— Ты не понимаешь, он не остановится.

Отец вновь тянет меня за плечи и дает облокотиться на себя, чтобы сделать шаг.

— Нет, нет…

— Мы уезжаем! — уверенный голос отца перекрывает мой шепот. — Сейчас же! Я беру всё на себя, я помогу, забудь о нем!

Я плохо понимаю, что он имеет в виду, но ничего не могу поделать против подоспевшей охраны отца. Двое крепких парней подхватывают меня под руки и вытаскивают из комнаты. На пороге мне на лицо набрасывают чужой пиджак, чтобы спрятать от камер в коридорах.

Это так похоже на моего отца — думать на три шага вперед. Может не пригодится, но он заранее готовится к худшему сценарию и вычеркивает те улики, которые может. Я же почему-то думаю о старике Рокотове, которому подчищать здесь за мной. Безопасник точно возненавидит меня.



Эпилог

Я смутно помню, что было дальше. Меня, оглушенного и уставшего, запихнули во внедорожник, и я даже не сразу понял, что отец сидит рядом. Но мне стало легче от его взгляда, в нем что-то переменилось и он стал теплее. Отец протянул мне пачку салфеток, которую получил от водителя, и кивнул на мои испачканные руки.

— Ты сказал, что поможешь, — я припомнил его слова и посмотрел в его новые глаза, он впервые смотрел на меня так внимательно и с живым интересом. — Пап? Помощь нужна Ангелине с ребенком.

— А тебе не нужна.

— Плевать, главное, чтобы у нее все было хорошо.

— Она обрадуется, если тебя посадят за покушение на убийство?

— Нет.

Я коротко качнул головой и начал вытирать ладони от крови Тошика. Мне постепенно становилось легче, внутри гуляло тупое удовлетворение от того, что я избил его. Вмазал, как следует, как долго мечтал.

— Рокотов уладит твои проблемы, — сухо произнес отец. — Я уже вызвал его, эта история не выйдет за стены офиса. Тебя вообще сегодня здесь не было, ты понял?

— Да… Спасибо.

— Ты уверен, что ребенок твой?

— Он точно мой. Урод подделал результаты.

— Нужно будет провести повторное исследование.

Я усмехнулся, но не нашел силы на дурацкий спор. Откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Сразу увидел ее перед собой, с красивой улыбкой и глубоким взглядом, в котором вспыхивали искорки. Ангел протянула ко мне руки и крепко обняла, я почти почувствовал ее и успел подумать, что надо как-то спрятать руки, чтобы она не увидела сбитые костяшки и не начала беспокоиться.

Из сладкого миража меня вырвала крепкая ладонь, которая легла на мое плечо.

— Я понял, — сдержанно признался отец. — Теперь я понял, Ник.

Он не соврал и действительно понял меня. Видно, я не на шутку испугал его, когда чуть не прикончил Тошика на его глазах, а потом он увидел, как я бросился к Ангелу. Мне было плевать, как это выглядит со стороны, и буквально смял ее в объятиях, когда мы вернулись в загородный дом.

— Тише, тише, — она засмеялась и выставила ладонь, чтобы я не надавил на живот. — Ты почему не разбудил меня?

— Ты так сладко спала.

— Ой, здравствуйте…

— Добрый день, Ангелина, — отец кивнул и бросил пиджак на спинку стула.

— Что-то случилось? — тут же погрустнела Ангел. — Ник, что… Боже! Что с твоими руками?! И одежда! Это твоя…

Я чертыхнулся, когда заметил, что херово вытерся.

— Нет, это его. Правда, Ангел, я в полном порядке! Всё в порядке, тебе не нужно волноваться.

— Что с результатами? — ее голос дрогнул, выдав переживания. — Кто отец?

— Ты знаешь лучше меня, кто отец.

Я потянулся к ее пухлым губам и глубоко поцеловал, стерев все глупые вопросы и уточнения к черту. Внутри разжалась пружина и мне вмиг стало легче, я ощущал ее тело под своими ладонями и понимал, какой счастливчик. Столько раз искушал судьбу и проходил по самому краю, мог потерять ее десяток раз, но всё-таки не облажался, удержал ее и теперь могу называть своей.

Она ведь моя.

Мой Ангел.

Я хотел целовать ее вечность, но она засмущалась присутствия моего отца и накрыла мои губы пальцами. Встала на носочки и чмокнула меня в щеку, а потом обняла ладонями мое лицо и посмотрела с удивительной нежностью, я до сих пор вспоминаю этот взгляд. Как оттиск счастья.

Отец по-настоящему помог нам тогда. Он впрягся до того, как получил результаты теста, на котором все-таки настоял. Антон выжил, но провалялся несколько недель в больничке, после которой спешно свалил из города. Отец дал ему понять, что здесь ему жизни не будет, что он напряжет все связи и старые знакомства и пустит под откос бизнес Антона, а следом и его жизнь. Сукину сыну дали выбор и предложили спасти хотя бы жалкие крохи благосостояния и выбрать другой город на карте страны.

Антон сопротивлялся через юристов, пока ждал выписки, но к ее моменту уяснил, что не потянет соперничество с нашей семьей, и уехал. Он заработал банкротство и увечья, что притупило мою жажду мести.

Да и Ангел просила не делать ничего страшного. Она видела, как я реагирую на упоминание имени Тошика каждый раз, и убеждала меня, что тот затерялся в прошлом. Что у него ничего не осталось, а для него — это худшее наказание из возможных.

Я согласился и успокоился окончательно, когда Рокотов пообещал приглядывать за ним первое время. Безопасник проделал отличную работу, стерев все следы моего срыва в офисе. Ко мне не постучался ни один следователь, журналист или какой-другой “доброжелатель”, Рокотов подчистил каждое пятнышко и оставил мою биографию без грязной истории.

Я от всего сердца поблагодарил его и подумал, что из него выйдет отличный крестный для нашего с Ангелом сына.

Ангел поехала со мной в клинику за новыми результатами. Она заметно нервничала и мне не удавалось успокоить ее словами и поцелуями. Она крепко держалась за мою руку, пока мы шли по коридору к кабинету доктора, и дышала через раз.

— Ты смешная, — не выдержал я и, притянув ее за плечи к себе, поцеловал в макушку. — Представляю, какой ты будешь мамой.

— Какой?

— Из тех, что переживают по каждому пустяку. Вот как сейчас.

— Это не пустяк, Ник.

— Ты точно смешная.

Она закатила глаза, а я сам не мог объяснить свою уверенность в отцовстве. Мы вошли в кабинет рука об руку и синхронно поздоровались с врачом. Ангел, наконец, заулыбалась и первой прошла к столу. Я помог сесть ей, отодвинув кресло, и устроился рядом.

— Только, пожалуйста, без длинных вступлений, — попросил я прямо. — Мне досталась очень нервная девушка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍